Когда я рисовала генограмму своей семьи в четырех поколениях, поняла, что большую связь чувствую с материнским родом, особенно с женщинами.

Как будто оттуда идёт сильный эмоциональный заряд.

Может быть это потому, что до 10 лет я жила с бабушкой, мамой мамы, а не с родителями.

Судьбы прабабушки и бабушки трагические, и когда о них думаю, слёзы подступают к глазам.

Сначала идентифицировалась с образом прабабушки.

Почувствовала, что она не хочет рассказывать о своей судьбе, как будто избегает приближаться к травме.

Она рано потеряла любимого мужа (был убит во время репрессий в 30х годах).

Пыталась спасти детей и вынуждена была отдать их на воспитание в семьи родственников, а сама серьёзно заболела (что-то с лёгкими) и много лет жила в страхе и горе, не имея возможности общаться с дочками.

Предполагаю, у неё не было возможности оплакать смерть мужа.

Она так и осталась одна. Была убита фашистами в первые дни войны в Минске.

Потом идентифицировалась с образом бабушки.

Похожая судьба.

Смерть любимого мужа и дочери во время Великой Отечественной войны.

Гибель всех оставшихся родственников – она одна осталась в живых из всей большой семьи и стала инвалидом после ранений на войне.

Думаю, её горе тоже было не прожито.

Не знаю, как она вообще нашла силы создать новую семью и родить еще детей.

Ее послание потомкам я увидела в виде плотного тёмно-серого пухового платка (такой и был у бабушки).

Вспомнила, как она, молчаливая и мрачная, закутывалась в него, как будто отгораживалась от всего мира.

Я идентифицировалась с платком. Послание не сразу смогла чётко сформулировать, но вместе с Викторией мы определили, что оно звучит так: «Не позволяй себе любить и привязываться, не чувствуй, потому что в любой момент можешь потерять близких и боль будет невыносимой».

Ее послание  предостерегает меня о том, что с потерей любимых заканчивается жизнь.

Заставляет, с одной стороны, жить в страхе за жизнь близких, с другой стороны – эмоционально дистанцироваться от них,

чтобы не так сильно страдать, если придётся расстаться по какой-либо причине.

Мне стали понятны эмоциональная холодность и сдержанность в проявлениях теплых чувств бабушки и мамы, от которых я очень страдала в детстве.

Никогда я не слышала от них слов любви, никогда меня не обнимали.

Когда я вернулась на своё место, Виктория ( мой терапевт) предложила разрешить серому платку выразить все чувства, которые заключены в нём.

Мне стало трудно дышать, как будто нет кислорода в воздухе.

В зоне свободного воображения платок превратился в серую тяжёлую тучу, из которой пошёл бесконечный холодный дождь.

Виктория предложила представить, что прошли годы, 10 лет, 20 лет, 30 лет…

Но дождь никак не заканчивался.

Я видела женскую фигуру, которая стоит у открытого окна и сморит со смертельной тоской на этот нескончаемый дождь. Она кутается в пуховый платок. который хотя бы немножко её согревает, потому, что внутри у неё что-то леденящее.

Виктория предложила представить отдельно образ того, что внутри у женщины.

Оказалось, это холодная дождевая вода, грязная, как будто она стекла с пыльного окна.

Решили исследовать образ грязной воды.

Разделили воду и грязь.

Я идентифицировалась с образом грязи.

Оказалось, что это пыль, которая раньше была на стеклах. Она не давала дышать, не позволяла видеть то, что впереди – будущее, перспективу.

Я поняла, что образ пыли- это депрессия, подавленные чувства.

И правда, у бабушки, у мамы, у меня и у моей дочки были серьезные депрессивные эпизоды, когда требовалось специальное лечение (лекарства, госпитализации).

В воображении решили сказать образу пыли, что можно больше не подавлять чувства, видеть будущее и дышать полной грудью, любить и привязываться к близким, даже если всё непредсказуемо и всегда есть риск в любой момент потерять их.

Пыль стала сухой. Я представила, что прикасаюсь к ней рукой. Она была мягкой и нежной. Я разрешила ей занять то место, которое для неё естественно. Быть там, где она должна быть. Пыль захотела соединиться с землёй, и я увидела, как она ссыпалась в горшок с цветком, стоящим на подоконнике. Она больше ничем не была «заряжена». Дождь за окном наконец-то закончился, небо немного посветлело.

Виктория предложила посмотреть на воду. Она, без пыли, была чистая, прохладная и немного сладкая.

В ней была заключена радость, свежесть и энергия.

Я сказала прабабушке и бабушке, что сочувствую их тяжёлой судьбе, понимаю, что стратегия «не чувствовать» помогла им выжить и продолжить род, за что я им очень благодарна.

И я хочу, чтобы они были счастливы в том мире, где сейчас находятся.

Но у меня другая судьба и я разрешаю себе любить, привязываться, чувствовать, радоваться, видеть будущее.

Потом всем женщинам рода Виктория предложила дать чистую воду. Они пили её и светлели лицами, молодели.

Женщина, которая стояла у окна, обернулась, и я увидела бабушку, но молодую (как на фотографиях). Такой умиротворенной я никогда не видела её при жизни. Я тоже почувствовала радость от чистой свежей воды и энергию, которая наполнила моё тело, мне стало легче дышать.

Виктория спросила, чего я лишились, когда приняла серый платок депрессии от женщин рода.

Я представила другой бабушкин платок, который у неё был, но она его не надевала.

А я, когда была ребенком и жила с ней, им часто любовалась. Он был лёгкий, тонкий, белый, кружевной, но тоже теплый. Символизировал легкость, контакт и эмоциональную близость с любимыми, красоту.

Я увидела, что помолодевшая бабушка дарит его мне. Приняла платок с благодарностью. На душе стало легко и тепло.

Работа была эмоционально очень сложной для меня. Спасибо Виктории за терпение, интерес и поддержку, без которых я вряд ли бы смогла разобраться с этой темой.

“Зазеркалье” 2 ступень ЭОТ